Сажайте, и вырастет - Страница 48

Дом, где я сегодня гостил и где моего бывшего друга пытались убедить в крайней неправоте, не представлял собой, конечно, какую-то бандитскую «берлогу». И все же в маленькой квартире (окраина, станция метро «Теплый Стан») материальный достаток присутствовал не везде. В очень скромной прихожей очень скромно висело одинокое, очень скромное, пальто хозяина. Комната, где шел разговор, была обставлена скудно. Кожаные кресла, заштопанные во многих местах, смотрелись почти жалко. Подоконник загромождала батарея полупустых винных бутылок.

– О чем мечтаешь? – Белый Свитер, неслышно появившийся за моей спиной, не улыбнулся. – Ты бы не курил хотя бы здесь,– сказал он с укоризной. Голос звучал молодо и густо. Я выбросил только что зажженную сигарету в форточку. – Не кидай в окно,– попросил мой собеседник с еще большей укоризной. – О чем мечтаешь?

– Думаю.

– А что здесь думать? Все ясно. Сейчас будем заканчивать...

– Ты считаешь,– тихо спросил я,– что он все отдаст? Мускулистый белый человек с хрустом потянулся, широко разведя в стороны руки, как бы желая обнять разом всю суровую окружающую реальность, а потом гулко похлопал себя ладонями по широкой груди.

– А куда он денется? Его пекторалы напоминали ковши совковых лопат.

От пальцев исходил почти забытый мною запах оружейной смазки.

– Он всех вас обманет,– сказал я. – Он меня обманул, и вас обманет тоже. Он выкрутится. Это еще тот жук, поверь мне, Игорь!

– Меня зовут Егор.

– Извини.

– Ничего.

Белый парень Егор открыл новую баночку с изображением буйвола, осторожно отхлебнул, протянул мне, но я отрицательно качнул головой, и он сделал второй глоток.

– Ты, короче, не волнуйся, – успокоил он меня. – Мы все сделаем. Он наш, и взять с него твои деньги – это, короче, вопрос чести. Как мы будем это делать – тебе знать не надо. Твои, короче, действия сейчас такие: сидишь дома, тихо, и ждешь, когда мы тебе позвоним.

– Он ничего не отдаст,– повторил я. – Или сбежит, или пойдет в милицию...

– Что? – Егор беззаботно рассмеялся. – В какую милицию? – Он повернулся и пошел обратно в комнату, громко зовя: – Слышь! Братва!

– Чего?

– Андрей сказал, что наш друг Миша пойдет в милицию.

До меня донесся всеобщий веселый смех. Воспользовавшись одиночеством, я тут же вытащил новую сигарету.

– Ты что, хочешь пожаловаться на нас в милицию? – послышалось из комнаты.

– Нет,– очень тихо ответил Михаил.

– Слава Богу. А то ведь выйдет чисто комедия! – тот же скрипучий голос снова весело дрогнул. – Сначала ты накрутил афер всяких. Потом – вместо себя заставил страдать парня, за эти же аферы! Потом этого парня – обокрал! А теперь побежишь в милицию? Комедия, реально говорю!

Слово «комедия» произносилось через акцентированное «о», что придало сказанному дополнительный юмор. Я опять услышал громкие смешки и сам против своей воли улыбнулся.

Тут в проеме двери снова обозначилась мощная фигура. Пришлось поспешно раздавить сигарету в пепельнице, а самую пепельницу опорожнить в мусорное ведро.

В ведре, кроме множества окурков, лежали свежие картофельные очистки и полоски целлофана от сосисок.

Люди жили здесь скромно. Я с досадой подумал, что опытный Михаил понимает это так же, как я. В небогатой квартире обитают небогатые жильцы, доходы их – невысоки, а значит, и настоящего успеха в жизни они не имеют. Может быть, и с ним, Михаилом, они не смогут совладать?

– Чего ты тут забился? – добродушно спросил Свитер.

– Думаю,– сказал я.

– Думай не думай – сто рублей не деньги. Чем вообще занимаешься?

– Ничем,– признался я.

– А как живешь? На что?

– Так,– уклончиво ответил я. – Взял в долг у старого приятеля. С этих денег кормлю семью. Иногда кто-нибудь из друзей подкинет пару сотен.

– Да? – Белый Свитер заинтересованно поднял брови. – А мне там, у твоих друзей, никто пару сотен не подкинет?

Я понял это как шутку.

– Вряд ли. Все они – мои должники.

– Так у тебя и помимо Михаила есть должники?

– Пол-Москвы,– честно сказал я.

– Да?

– В день, когда меня взяли, из офиса в неразберихе исчезло около двухсот тысяч...

– Долларов?

– Естественно. Деньги взяли и спрятали у себя случайные люди. Технический персонал. Сотрудники.

– Ты им предъявил?

– Конечно.

– А они?

– Все, как один, признались, что денег давно нет. Потрачены. Израсходованы. Вложены в какие-то коммерческие проекты, сделки, операции, бизнесы. И везде – давно крах...

– А ты?

– Сказал: «Отдавайте, как хотите».

– Отдают?

– Понемногу. Культурист задумался.

– Это хорошо,– ответил он. – Но все равно, короче, там можно предъявить. Отдельно. За то, что взяли чужое и пользовались, а в итоге еще и схавали все до последней копейки. Ведь было так, правильно? Пока ты сидел, они – пользовались! А потом – все потеряли! Да они должны были тебе сразу все на стол положить! Всю сумму! В тех же купюрах! Чужая ценность случайно попала к тебе в руки – храни ее! И сразу верни, при первой возможности! А тем более – большие деньги...

– Да,– кивнул я. – Они взяли чужое – и все истратили на себя. Только один человек, единственный, сделал в точности так, как ты говоришь. Только один человек положил на стол передо мной пачку и сказал: «Это – твое, в сохранности, забирай». Только один человек.

– Кто такой?

– Жена. Огромный бандит уважительно помолчал.

– Тогда,– произнес он после паузы,– тебе реально повезло по жизни, братан.

Он с большой симпатией взял меня за плечи, легко поднял (мои подошвы полностью оторвались от пола) и тут же бережно и быстро опустил.