Сажайте, и вырастет - Страница 58

Им смешно, понял я. Они развлекаются. Десять километров по январскому снегу – пустяк для тренированного спортсмена. Старшие, если бы захотели, побежали бы вдвое быстрее. Но зимой продвинутые атлеты не напрягаются, лишь держат форму. Летом им предстоит покрывать в седле велосипеда дистанцию в десять раз большую...

– Надо, малой, надо! Давай! Рывок, малой, рывок! Вперед!

Старшим было как минимум по семнадцать лет. В раздевалке я видел их бедра – сухие, твердые, перекатывающиеся рельефными мышцами. Приученные к многочасовому вращению педалей.

– Рывок, малой! Рывок! Ты сможешь! Девушка-мастер – для нее, видимо, и разыгрывалась вся сценка – не выдержала и мелодично рассмеялась.

– Ты сможешь, малой! – не унимался вдохновенный юношеский бас. – Рывок! Голову вниз! Работай!

Я прибавил. Голоса стали отдаляться. Еще быстрее! Еще!

Не волнуйтесь, малой сможет! Он смог в прошлый раз, и в позапрошлый, сможет и теперь. Вам, мастерам, кажется, что сопляк хочет показать себя. Вы решили, что все это – рисовка, выпендреж. Я же рву жилы вовсе не для того, чтобы покрасоваться. Еще год назад я не мог пробежать и сотни метров без того, чтобы не скорчиться в приступе удушья. Я останавливался, наклонялся вперед, упирал ладони в колени и стоял в такой позорной позе, с отставленным задом, по нескольку минут, ожидая, пока не станет легче. Либо лез в карман за лекарством – аэрозольным баллончиком «Астмопент». Бывало так, что я шел с друзьями гулять, а на полпути обнаруживал, что позабыл свой баллончик,– и у меня от страха немедленно начинался приступ. Теперь хилый астматик обгоняет не только своих здоровых сверстников, но и мастеров спорта. Пусть ненадолго, пусть все это почти шутка – но обгоняет, обгоняет, бежит, не останавливаясь!

Тут силы вдруг оставили меня. Стало совершенно ясно, что я смогу сделать не более десятка шагов, а потом упаду. Я сделал этот десяток. Но не упал. Начал следующий. Еще десяток – и все, падаю. Ускорения и рывки истощили тело. Калории иссякли. Я не добегу. Проиграю. Сделаю десяток, потом еще один – на этот раз самый последний, окончательный, и рухну бездыханный прямо на обочине этой изгибающейся меж деревьев дороги. Все. С меня хватит. Я вам не лошадь. Я человек. Слабак, не готовый к большим нагрузкам. Я попробовал – и понял, что велосипедный спорт – не для меня. Пожалуй, я брошу тренировки. Займусь волейболом. Школьный друг Николай давно зовет меня в секцию волейбола. Отличный игровой вид, не требующий особых физических усилий. Прыгай вверх и бей по мячу. Уютный светлый зал, сетка, визжащие девчонки – это вам не десять километров по заснеженным тропам...

– Не спи, малой! Отрывайся! Давай!

Стиснув зубы, я пропустил хохочущих атлетов вперед и пристроился за спинами.

– Ты чего? – прохрипел рядом кто-то из сверстников. – Остынь, не рви жопу!

– Ага,– только и выдохнул я.

И опять ускорился. Назло всем. Назло себе.

Еще километр этого ада – а дальше станет легче. Девушка-мастер сбавит скорость, дабы набраться сил перед финишным рывком. А сам рывок и вовсе будет праздником. Ведь там, в конце, – жарко протопленная раздевалка, сухие носки, чай из термоса. Глубокое, как море, ощущение победы. Упрочившееся самоуважение. А затем – путь домой.

Победа – совсем близко. От нее меня отделяют считанные минуты. Несколько сотен метров ураганного спурта по ледяному тротуару. Нужно ускориться, выложиться, отработать что есть мочи. И все будет.

Беги – и добежишь.

Я добежал. И в этот раз, и в следующий.

Зима прошла. Астма отступила. К концу марта я совсем забыл о своей болезни.

В апреле снег растаял. Десять новичков – половина отсеялась – с вожделением поглядывали на хромированную технику. Вот-вот нам ее доверят. Вот-вот начнется то, ради чего мы пришли, ради чего пять месяцев месили снег.

Мои дворовые приятели давно открыли сезон, сладостно гоняли по асфальтовым дорожкам, кое-где еще черным от весенней грязи. И я тоже выкатил своего железного коника, местами зацветшего ржавчиной. Подкачал шины, подтянул цепь, смазал, повыше поднял седло. Понятно, хотелось уже не детских заездов от скверика до скверика, не путешествий на «лисапеде», а настоящей гонки на настоящем спортивном аппарате. Серьезного состязания.

Но в нашу секцию пришли новички, целая толпа, все крепкие, хитрые – в двенадцать лет хорошо понимающие, что зимой на велосипедах не ездят. Запишешься зимой – заставят бегать! Надо подождать тепла – это просто.

Нас стало двадцать пять, на десять машин. Каждая новая тренировка начиналась тихим, сквозь зубы, шепотом, конфликтами и мгновенными драками. Сегодня на красном еду я. Тогда я – на зеленом. Нет, зеленый мой, я его еще в прошлый раз забил. Ты – забил? Купил, что ли? Сказано – мой, значит мой. Отвали. Сам отвали...

Тренер знал, но только скупо посмеивался. Слабохарактерные в спорте не нужны. Требуются злые, упрямые, с каменными подбородками. Мальчишки сами разберутся. Из двадцати останется один, фанатик, добравшийся до нормы первого взрослого разряда. Дальше – два года упорной работы (с ежедневными тренировками, дважды в неделю – тяжелыми, с нагрузками до обмороков) до нормы кандидата в мастера спорта. До самого же звания мастера дойдет один из тысячи.

Старшие не обращали на нас внимания, все они торчали в мастерской, с грязными от смазки пальцами. Они собрали свои машины сами. Спицы, седла, обода, цепи, рули, рамы – звучало для них, как поэма. Но не для меня.

В середине мая я окончательно разочаровался в велосипедном спорте. Этот спорт прекрасен. Но я не хотел драться за велосипеды. Ведь я не в секцию бокса пришел, правда? Один на троих велосипед – в этом было что-то сильно неправильное. И я отчислился.